Из Рассказов Облачной страны: Мирные люди-1

 

Вернулись

Ёдзи, глава Полынного дома, жрец Палаты Обрядов
Дзёхэй, младший родич Полынного дома, посол
Челядинцы Ёдзи и спутники посла

Утро в начале лета, пока не жарко. Ночью шел дождик, под ступенями столичных ворот ещё не просохла лужа. Створки всех четырех проёмов до сих пор не отперты, хотя Полынный господин предупреждал заранее: на рассвете он с челядинцами должен выйти на Южную дорогу — встречать посла.

Ничего: привратники, кажется, проснулись, скрипят засовом. Отворят городскую сторону воротной башни, потом внешнюю, в глубине проёма блеснёт трава на дорожной насыпи. Зелёная, ярче, чем в городе. Ветром с юга в ворота тянет, как в трубу, развевает рукава и полы.

Нынешний глава Полынного дома Ёдзи уже не зовётся «молодым» господином, но всё ещё числится «новым». Посол, его младший родич по прозванию Дзёхэй, уже знает: старый Ёдзи скончался год назад. Это первое, что должен был сообщить гонец, высланный навстречу прибывшим. Посольство было долгое, на целых десять лет. И дальнее: на материк, в китайскую державу То, да не в прибрежные губернии, а ко двору самого императора.

Никто не думал, что посол соберётся возвращаться. Впрочем, книжник Дзёхэй и смолоду слыл чудаком.

 

( Read more... )

Из Рассказов Облачной страны: Мирные люди-2

Нам нужен бог

Хатидзё, он же Асано Иэнори, мирской распорядитель храма Облачной Рощи
Господин Унрин, отрекшийся государь, монах Облачной Рощи
Прочие монахи
Дзёхэй, посол

Обитель Унрин прежде считалась тихой. Старинный и довольно тесный храм на окраине Столицы, монахов мало, деревьев много, постройки низенькие, будто грибы, под тяжеленными размашистыми крышами. С тех пор как мой Государь сюда переселился, братия весьма пополнилась.

Келья господина Унрина не там, где все жилые закутки, не у стены — а сбоку от зала для чтений. Поднимаюсь к нему, слышу, как чтецы за переборкой возглашают:

Под властью Царя все жители страны станут скромны в желаниях, и оттого прекратятся распри. Между властями и народом наступит согласие, прирастут семьи, поля станут урожайны, времена года последуют в благодатном порядке. Светила не изменят своего хода, ветра и дожди не нарушат своих сроков. Люди не будут знать корысти и скупости, а когда окончится их жизнь, многие обретут благое возрождение и умножат собою число богов…

Громче всех — восточный говор одного из наших новых монахов. В Восточном храме или на горе Эй такого чтеца задвинули бы подальше — пока не освоит столичное произношение. В Унрине — не так. Здесь монахи со всей страны, голоса и повадки разные. Да не зря ведь и Просветлённый велел, чтобы Закон его каждый возглашал на своём наречии…

Монашество — дело добровольное. Хоть и бывает, постригут насильно, но быть монахом не заставишь. Бог может потребовать человека к служению, Будда — нет. И Государь мой выбрал себе дело: возглавить таких вольных людей. Он теперь вращает Колесо Закона. Книга эта, которую монахи сейчас читают, «Сутра человеколюбивых царей» — про него, хоть и в Индии сложена.

Государь не вторит монахам, но слушает их. А глазами читает другую книгу: «Первую Облачную летопись». И часто, часто прокручивает свиток. Ищет какое-то место, но, похоже, сам ещё не уверен, какое именно.

 

( Read more... )

 

(no subject)

Опять над Эльсинором полночь бьет,
Опять на башне смена караула,
И лишь слова пароля по-норвежски
Бросают часовые сквозь туман.

Глядит в огонь угрюмый Фортинбрас,
И жесткими углами жестяными
Топорщится лицо: вчера повешен
Горацио - он слишком много знал

На кладбище, на мраморные плиты,
На каменные латы, крылья, складки
Стекают струи серого дождя,

И призраки покойных королей
Прижизненные обсуждают счеты
И по привычке говорят по-датски.