umbloo | Из прочитанного

Мария ФАГИАШ. Лейтенант и его судья. Перевод Л. Кодомского. Екатеринбург: У-Фактория, 2007.

(Maria Fagyas. The Devil’s Lieutenant)

Исторический детектив. Интересно здесь сочетаются «историческая» часть с «детективной». Действующие лица – совсем не похожи на героев современного детектива, переодетых в старинные мундиры и турнюры (что, увы, бывает часто даже у хороших писателей). Здесь люди другие, мотивы другие: и у преступников, и у сыщиков, и у свидетелей, и у начальства.

Произошло «чисто австро-венгерское убийство» — за неполных пять лет до Первой мировой войны. В другую эпоху или в другой стране такой способ убийства не сработал бы. Да и невозможно было бы путем подобного злодейства добиться цели. На первый взгляд преступление выглядит абсурдно-гиньольно: рекламная рассылка отравленного продукта, даже не понятно — это злой умысел с расчетом на идиотов или просто чье-то головотяпство. Но весь роман доказывает, что там и тогда всё это – полностью естественно и логично.

Нечастый случай, когда переводной вариант заглавия лучше оригинального. Книга правда не про «чертова лейтенанта», а про преступника и про следователя в равной степени. И интерес к обоим сохраняется на протяжении всего их поединка. И пока ни следователь, ни читатель еще не знают, кто преступник. И когда это уже ясно, и задача следователя – не понять, что произошло и кто виновен, а доказать это должным образом. И когда преступник уже не первый год сидит в тюрьме, а поединок продолжается и непонятно чем закончится. Оба персонажа – очень хороши, и в обоих случаях это, наверное, было нелегко сделать. Трудно убедительно написать демонического карьериста с высокими принципами; ничуть не легче убедительно написать добродетельного чиновника со столь же высокими принципами. Но оба получились не лубочными и не опереточными.

Хороши военные. Чудовищно, но логично выглядит эта армия, ради которой существует империя, а не наоборот. Глубоко ритуальный подход к службе, к обязанностям своей военно-жреческой касты. Жертвоприношения по уставу, или по обычаю, который выше даже устава, и вполне искреннее мученичество. И так — от взводного до императора. Очень выразительный получился Франц-Иосиф.

Как-то совсем по-родному выглядит тамошняя многоплеменность. Во время допроса свидетеля-солдата оказывается: на языке, на котором отдаются приказы, он не говорит, необходим переводчик. И это принимается как должное. Другой свидетель и чуть ли не пособник убийцы в пересылке писем — оправдался тем, что читать-писать умеет только на древнееврейском. И правильным считается, чтобы каждый нац.кадр служил в наиболее чуждой ему среде… Как в Римской империи.

Совершенно естественно получилось, как связаны заурядное в общем-то карьерное преступление — и судьбы Европы. Не императоры и не генералы, а никогда не воевавшие лейтенанты всё решают и губят всё. Не всемирный заговор — а всеобщее неумение объясниться.

При этой жуткой, вполне анти-утопической картине — есть очень симпатичные персонажи. Понятно и то, что держава рухнула, — но понятно и то, как столько людей при этом сумело уцелеть.

(И сколькими высокими устоями, как выясняется, можно пренебречь в городе Вене, когда дело доходит до собак. Проблемы собаководства — превыше… Всё-таки Швейк хорошо рассчитал со своим промыслом.)